Интервью с Олегом Мусием началось ближе к 9 вечера. Сотрудники говорят, что с работы он уходит не раньше одиннадцати. В субботу и воскресенье тоже на месте. Борьба с коррупционным монстром, давно облюбовавшим Минздрав, требует времени.
Как оцениваете состояние, в котором вам досталось министерство? Пациент скорее жив, чем мёртв, или наоборот?
Неважное состояние, точнее — плохое. Мы получили не Министерство охраны здоровья, а ведомство тендерных торгов и разворовывания бюджета. Коррупция и укоренившееся в обществе мнение, что врач сам себя прокормит, отодвинули куда-то на задворки медицинскую составляющую.
Лечение успели назначить? Есть ли положительная динамика?
Прогресс в разрушении коррупционных схем уже есть. К примеру, был уволен замминистра и руководитель аппарата Роман Богачёв. Это один из самых одиозных чиновников. Он возглавлял тендерный комитет, и на нём замыкались все закупочные схемы. По сути, Богачёв был кассиром от Семьи в министерстве. Сейчас он в телефонном режиме всё ещё пытается управлять своими людьми в министерстве. Но в ближайшее время это прекратится. Второй столп, на котором держалась старая система, — Виталий Москаленко, ректор Нацио-нального медицинского университета им. Богомольца. Контракт с ним расторгнут. Надеюсь, с этого момента мы вернёмся к тому, что утратили. Врач должен выходить из медуниверситета не только с дипломом, но и с профессиональными навыками.
Одна из самых коррупционных сфер — закупка вакцин. Есть ли понимание, какой должна быть государственная политика по вакцинации?
Общий уровень вакцинации в Украине за последние 10 лет снизился до 50%. В первую очередь нам нужно обеспечить прозрачность и регулярность закупок качественных вакцин.
Что имеем сейчас?
В этом году, например, могут возникнуть проблемы с вакциной против туберкулёза (БЦЖ). В 2013 году вступило в силу требование Гослекслужбы о предоставлении сертификата GMP при ввозе импортных лекарств на территорию Украины. Сама вакцина БЦЖ есть, но она находится на карантине. Другую же вакцину необходимо закупить, пройдя все тендерные процедуры. А это 4–5 месяцев. Такая политика привела к очередному срыву графика прививок. Правильнее было бы обеспечить рынок альтернативой и только потом менять правила игры.
Какими, по-вашему, они должны быть?
Нужны долгосрочные контракты с производителями, особенно если речь идёт о вакцинах. Лучше на 3–5 лет, а не на год, как сейчас. Это гарантировало бы регулярность поставок, снизило цены на 20% и обезопасило бы от срыва календаря прививок. Ну и посмотрим, как будет работать новый закон о госзакупках.
Что принципиально нового в процедуре?
То, что не надо будет платить откаты.
Но в системе всё ещё остаются «старые» люди.
Система не умирает сразу. Руководители Гослекслужбы Алексей Соловьёв и его заместитель Инна Демченко — схемотворцы в системе разрешений и контроля над оборотом медикаментов — продолжают руководить ведомством (в конце апреля Алексей Соловьёв был уволен по собственному желанию. — Фокус). 20 работников министерства находятся на больничном, причём некоторые уже полтора месяца. И их невозможно уволить.
Что вы намерены предпринять?
В министерстве и в Гослекслужбе проводят проверки СБУ, Генпрокуратура и МВД. Открыто много уголовных дел. Главное, чтобы общество заставило власти довести дела до суда. Думаю, о результатах проверок можно будет говорить публично уже через месяц-полтора. Если, конечно, дракон не возродится. Основная задача после очищения рядов — изменение системы.
Новая метла
Что нужно менять уже сегодня?
Одна из первых задач связана с изменением системы управления в здравоохранении, которая на 95% монополизирована государством. Медучреждения и фармпредприятия сами должны определять, как функционировать на рынке.
Приведите конкретные примеры такой демонополизации.
Медучреждения — бюджетные организации. Бюджет рассчитывается исходя из количества коек. Сколько койко-мест, столько денег получает больница. Но это нонсенс. Мед-учреждение должно иметь статус некоммерческого неприбыльного предприятия. И тогда его руководитель сможет распоряжаться ресурсами. Это даст возможность перейти на контрактные отношения с врачами и платить специалисту ту зарплату, которой он достоин. Мы уйдём от уравнивающей системы оплаты труда. Она-то и приводит к врачебному взяточничеству.
Но такая система потребует других финансовых взаимоотношений между медучреждением, пациентом и государством.
Они должны происходить через обязательное медицинское страхование и бюджетное финансирование незащищённых категорий населения. Расходы на здравоохранение сейчас составляют 3,5% ВВП. Эти деньги останутся в системе. Плюс столько же принесёт обязательное медицинское страхование. 7% от зарплаты на здоровье, которые каждый человек сознательно будет отчислять не в закрома родины, а в фонд, обеспечивающий оплату конкретных медицинских услуг.
Медицинское страхование мы развиваем с 1992 года и без особых успехов.
Не получается по одной причине. Размер фонда медицинского страхования — 50 млрд грн. Представьте, какой это лакомый кусок. Возникает вопрос: а кто будет управлять им? И вот здесь начинается самое интересное. Частные страховые компании думают: почему не мы? Министерство соцполитики тоже хочет побороться за деньги и делает всё, чтобы этот фонд был при министерстве. Есть ещё медики, которые не против возглавить процесс. Кулуарная борьба трёх группировок — главная причина отсутствия в Украине медицинского страхования.
Семейный доктор
Расходы на здравоохранение в этом году урезаны. Как это отразится на системе здравоохранения?
В этом году будет тяжело. Но мы надеемся, что уничтожение коррупционных схем в закупках даст возможность сэкономить 30–40% бюджета. Дерегуляция и упрощение разрешительных процедур тоже уменьшит коррупцию.
Сейчас очень важно рационально распределять ресурсы. Но некоторые возможности для нас просто заблокированы. Возьмём, к примеру, закон о запрете на закрытие и реорганизацию медучреждений. В Киеве 2000 койко-мест пустуют. Но бюджет рассчитан на них, и мы по факту финансируем воздух. А этот закон запрещает нам перепрофилировать пустующие койки.
Идея закрытия больниц не воспринимается обществом.
Никто не знает, что к чему, потому и сопротивляются. Люди выходят на улицу и говорят: оставьте нам эту больницу, потому что наши бабушки, когда им плохо, ложатся туда. Но при этом никто не говорит, сколько нужно денег на содержание больницы и койки для бабушки, которая будет принимать одну-две таблетки. Никто не говорит, что каждому придётся платить за это по 10 грн в день. А может, лучше обращаться к семейному врачу и платить ему по 2 грн? Он будет приходить к бабушке домой и оказывать необходимую ей помощь. Мы привыкли с любыми проблемами обращаться сразу к узкопрофильным специалистам. Но в мировой практике в 80% случаев оказание медицинских услуг заканчивается на семейном враче. Семейная медицина должна стать приоритетом и в Украине.
То есть количество педиатров, травматологов, отоларингологов и т. д. будет сокращаться?
Безусловно. Их функции во многом возьмёт на себя семейный врач. Кстати, вместе с зарплатой. К примеру, в Днепровском районе Киева, где в пилотном режиме открылись амбулатории, зарплата семейных врачей выросла втрое по сравнению с зарплатой обычного участкового врача.
Созданные амбулатории семейной медицины пока вызывают вопросы.
Согласен. Главная задача — найти семейных врачей. И вот с кадрами у нас действительно проблема. Семейный врач должен после 6 лет обу-
чения пройти 2–3 года интернатуры. Что происходит сегодня? Ежегодно медицинские университеты выпускают около 3 тыс. таких специалистов. Это мизер. Где взять других? Решили их переобучать из педиатров, участковых терапевтов и т. д. Переобучение длится всего 4 месяца. За это время невозможно освоить специальность. Но это решаемая проблема.
Сколько нужно времени на то, чтобы новая система здравоохранения заработала?
Реально около 3–5 лет. При условии, что будет политическая воля и идеологи реформирования станут заниматься реформой, а коррупционеры и старая система их не «съедят».
Беседовала Елена Струк, Фокус